В 1974 году я проводила отпуск в Москве и в кругу семьи Надежды Сталиной познакомилась со своим будущим мужем. Отпуск этот был наградой за хорошо проведённое заседание сессии исполкома города Гори в Грузии, которое я подготовила и провела. Я тогда работала в исполкоме, была самым молодым сотрудником — пришла туда после педагогического вуза.
Два года будущий муж ко мне прилетал, и 4 октября 1976 года мы сыграли свадьбу. Тогда это была редкость, чтобы грузинская девушка выходила за русского парня. Моему отцу даже первый секретарь горкома партии сказал: «Положим, она сошла с ума, ладно. Но вы о чём думаете? Она такая девушка у нас! Куда мы её отпускаем, как позволяете?». Но у моей семьи давнишние связи с Россией, с Москвой. Тут жили мои родственники.

Мы поженились в Москве, потом уехали справлять свадьбу в Грузии, после чего вернулись обратно совершенно удивительным образом: в Гори я провела школьные годы, закончила биологический факультет пединститута имени Бораташвили, там знали и уважали мою семью. Руководство города выделило нам с мужем специальный вагон, который прицепили к поезду №14 «Тбилиси – Москва». Такой был подарок молодой специалистке.
Приехала в Москву, поняла, что надо работать. На партийную работу идти уже не хотела. Я по образованию биолог, и хотела работать методистом, лаборантом. Тогда была партийная система, и я была членом партии, и до сих пор им являюсь. Из партии не выходила. Я очень ценю партию, которая сыграла большую роль в становлении моего характера.

В Гори я курировала внешкольные учреждения, так что морально была готова. Москву я знала, как гость столицы, но законы в СССР были единые. В Москве в тот период было 64 направления дополнительного образования. Я должна была учить всех методистов Москвы, снабжать их новым методическим материалом. А чтобы учить, я сама должна была учиться.
Пришла на работу, составила планы, и первое, что я решила сделать — создать клуб юных друзей природы, потому что я увидела кружки, олимпиады, конкурсы, сектора, лаборатории, но как методист по массовой работе я не увидела массовости.
Зоолог Николай Дроздов, конечно, уже тогда был известен каждому. Я спросила у своей золовки: «Светочка, могу ли я найти Дроздова?», а она говорит: «Зачем он тебе нужен?» – «Чтобы он был научным руководителем нашего направления». Через два дня она дала мне его домашний телефон, я позвонила ему, и Николай Николаевич позвал меня в гости.

Дверь открыла его мама, заслуженный детский врач Надежда Павловна. Помню, меня поразило, как много у него дома книг о животных! Николай Николаевич тогда был сильно загружен — раз в месяц общие заседания и профильные секции, профориентации, Московский зоопарк, Институт генетики, Институт морфологии, биофак МГУ, биофак педагогического — но согласился вести наш клуб.
Все желающие попасть на встречи клуба не помещались в малый зал, и нас перевели в концертный. Ответственные за пожарную безопасность ругались на меня: опять не вмещались все. Клуб проработал около пяти лет и расширил диапазон Дворца на карте Москвы и страны.

Затем Зоя Петровна собиралась на пенсию и попросила меня исполнять её обязанности. Я уже была беременна, и муж хотел, чтобы я занималась семьёй и поработала ещё немножко — месяц. Этот месяц продлился 33 года.
Первый лаборант, которого я приняла на работу, сегодня доктор наук, ботаник с мировым именем — Алексей Владимирович Бобров, руководитель центра экологического образования ГБПОУ «Воробьевы горы».

Ему было тогда 17 лет. Без Боброва сегодня я не могу работать, здесь он на своём месте. А как Алексей Владимирович пишет и говорит!
При Наталии Ивановне Клятовой я стала парторгом. Меня трижды выбирали коммунисты дворца. Я работала председателем комиссии по делам молодёжи, руководила отделом и сделала его центром.

Очень запомнился мне визит Бориса Николаевича Ельцина. В первый раз он посетил Дворец, будучи первым секретарём горкома партии, в середине 80-х. Директором тогда была Антонина Ивановна Ляшенко. «Товарищ Эгнаташвили, пошли!» — сказал он. Мы показали ему Дворец, он всё посмотрел, отдал поручения, помог. Потом приехал и проверил, всё ли, что мы попросили, привезли.
Кого мы только не принимали: Саманту Смит, Анжелу Дэвис, Катю Лычеву, демократических представителей молодёжи. Дин Рид на сцене Дворца исполнял грузинский танец.
Много интересного произошло за эти годы! Однажды меня вызвали и сказали: надо красиво отметить юбилей Дворца. Послали привезти ансамбль «Мзиури», и узнала я об этом за пару дней до концерта.
Из-за горийского дома-музея Сталина все делегации через исполком проходят. Наша семья очень дружила с мамой Эдуарда Шеварнадзе, она была редактором журнала «Женщины Грузии».

Я прилетела в Гори, а там оказалось, что ансамбль только вечером прилетит из Финляндии. Пришла на следующее утро, сообщила директору, что надо срочно лететь в Москву. Звоним в аэропорт — нет билетов. Тогда я пошла к Шеварнадзе за помощью, и нам дали первый борт (президентский самолёт, первый секретарь ЦК КПСС) бесплатно. Позвонила директору «Красного Октября», он сделал нам 50 пакетов конфет бесплатно из гостевого фонда. И что вы думаете? Они в пятницу выступили и улетели. Потому что знали, что Дворец — это родниковая вода для всех.
А потом, когда отмечали 80-летие Дворца, пригласили певицу Тамару Гвердцители, и она говорит: «Я здесь в детстве пела — меня девочкой в составе ансамбля «Мзиури» привозила Тинатин Давидовна». Из-зала кричат: «Она до сих пор тут работает!» Вспомнила она тот бесплатный самолёт.

В определённый момент я поняла, что стал важен экологический аспект:  взаимодействие с живыми организмами, земля — наш общий дом. Думаю, это уже не только натурализм, надо переименовываться. Сколько документов для этого пришлось переделать!
А потом, когда министерство образования сформулировало новые образовательные профили, ФГОСы, там везде была экология. Мне сказали: «Тина, ты гений!» Жизнь заставляет думать, принимать правильные решения.
Я очень рада, что центр экологического образования сохранил системность в работе. Наши методические разработки используют образовательные организации по всей стране. Зачем нужен методист, который не издал ни одной образовательной программы, методики? Я сама писала методические базы порой и за двое суток, когда велели «наверху».

Таким образом мы дожили до сегодняшних дней.  В 2011 году я ушла из руководства ЦЭО и передала дела Алексею Боброву, с тех пор я заведующая лабораторией.
Главный ботанический сад Российской академии наук, Белое море, заповедники — куда ни придёшь, везде наши выпускники. Все наши достижения — конечно, не только моя заслуга, но и коллектива, и всех директоров, которые мне помогали и поддерживали.
Во время недавнего вручения национальной премии по экологии имени Вернадского, я сказала, что наши юннатские классы настолько были очарованы делом, которому мы посвятили себя, что оно стало великим делом.

Сейчас я не только заведующая лабораторией, но и председатель конфликтной комиссии, член комиссии по награждению, член управляющего совета. Участвую в жизни Дворца, в подготовке юбилея. Я вижу своей ролью и задачей интеграцию общего и дополнительного образования.
Сотрудники очень уважают меня, но я им покоя не даю. Считаю, что мы должны всё время развивать инновационный подход к образованию. К вызовам времени должны быть готовы методически, технически.

Думаю, что за годы существования у Дворца сложился единый почерк. Его воспитанники не делят людей по разрезу глаз, цвету кожи и национальности, у нас неизменен абсолютно интернациональный подход, сохранившийся с шестидесятых годов прошлого века.
Дворец – любимое место тысяч москвичей. Это наша вера и полёт. Дворец надо или любить, или здесь не работать. А что такое Дворец? Это дети.